«Варяг» - победитель - Страница 41

— Дорогой Вадик, твоего папы-профессора с его знакомствами тут нет. Тут даже моего босса, который и был его главным знакомством «наверху», и то нету. Так что вернись в реальность и не обещай нам того, чего у тебя нету.

— Зато тут есть Император Всероссийский Николай Второй. У которого сын, больной гемофилией — это несвертываемость крови, и пара родственников страдают от пневмонии недолеченной. Ну и еще он легко поддается внушению, судя по истории с Распутиным.

— У тебя нет никакой аппаратуры, нет антибиотиков, ни хрена у тебя нет, чтобы Николашке предъявить! Как там в той старинной рекламе было? «Слова твои пустые обещания»! Я уже молчу, что гемофилию и у нас лечить пока не научились, это же генетическое заболевание!

— Лечить — нет, не научились. А вот облегчать состояние больного, если у него болезнь в легкой форме, а цесаревич при тяжелой до 1918-го просто не дожил бы, можно простыми переливаниями. Свертываемость временно улучшается, если по простому. В нашей истории первые переливания были в 1914-м, так что ускоряем всего на десять лет. Ну а группы крови, технология их распознавания и то, что переливать лучше плазму крови, отделенную на центрифуге, это уже мое личное ноу-хау. Я неделю сидел за компом и зазубривал, КАК это можно сделать вначале века.

— А кто ты ТУТ такой, чтобы тебя к императору вообще допустили? Младший врач с пусть героического, но рядового крейсера? Это все равно, что у нас к президенту на личный прием пробиться полковому доктору из Чечни…

— Василий, а тут ты не прав. Положим, один раз к Николаю мы нашему доктору доступ обеспечить сможем…

— Как?

— Николай зело любит всякую мистику. Так что если ему из Циндао дать телеграмму с датами гибели «Енисея» и «Боярина», то на прием можно рассчитывать — пока Вадик доберется до Одессы, они как раз и потонут.

— Петрович, а ты помнишь, когда они должны потонуть?

— Вадик, забудь о Петровиче, на людях ляпнешь — придется списать тебя на берег как психа. Я Руднев, Всеволод Федорович. А насчет помнить, когда они потонут — обижаешь, тут уже я в теме, как ты с переливаниями, а Василий со спецоперациями.

— А они точно потопнут по графику? Наша эскапада на их судьбу не повлияет разве?

— Они оба завтра подорвутся на своих минных заграждениях, которые будут ставиться по довоенным планам. Что бы мы на «Варяге» не вытворяли, этого нам не изменить. А вот воспользоваться этим мы очень даже можем!

— А я хотел ему его дневники за 1904 год, за январь процитировать, то-то мужик удивился бы, с его-то преклонением перед мистицизмом.

— Ну так и процитируй, раз уж выучил, «Машу каслом не испортишь», как говаривал поручик Ржевский.

— Хорошо, уговорили. Когда мы отходим на катере, Петрович?

— А кто такие «мы», прошу прощения? — С нескрываемым сарказмом спросил Балк.

— Да, Вадюш, мне вот тоже интересно, чего это ты себя на «мы» вдруг стал называть-то? Тебе-то царем точно стать не светит, тебе его только уговорить надо, а не подменять. — Весело поддержал его Руднев, уютно развалившийся в кресле, насколько вообще можно развалиться в кресле с пробитой в трех местах осколками обивкой и с перебитой ножкой, под которую подложили пару книг. Плотники все еще заняты латанием более важных, чем капитанское кресло, вещей.

— Ребята, вы чего, меня одного на этом катере отправите, что ли? — Даже привстал от возбуждения Вадик, всегда бывший домашним мальчиком, и которому до сих пор ничего сложнее спаивания Карпышева в жизни делать не приходилось.

— Нет, конечно, пара мехов и куча раненых, а ты на что рассчитывал?

— Мужики, но я же…

— Хватит истерик! Еще расплачься мне тут! Ты, во-первых мужик, во-вторых — морской офицер, а в третьих, ты что, правда думаешь, это ТЕБЕ будет тяжело? Тебе надо — дойти до порта, дать интервью во все газеты о гибели «Варяга», отправить телеграмму Николашке, расслабься, ее текст твой предшественник, доктор у тебя в башке, составит. Добавить в нее даты гибели «Боярина» и «Енисея», на пароход и в Одессу, а оттуда курьерским в Питер. Там — додавить Николая на сохранение в тайне истории с «Варягом» и на отсылку команд для гарибальдийцев на Дальний Восток. А нам с Василием всего-то навсего выиграть войну! Вдвоем, блин!

— Стоп. Всеволод, у тебя тут нестыковка. Если из Питера на Дальний Восток отбудут команды на два «Гарибальди», а у берегов Японии пропадут «Ниссин» с «Кассугой» — то об инкогнито можешь забыть. Нас тогда будут искать, и скорее всего, перехватят.

— Блин. Тут ты, брат Василий, прав. Надо как-то замаскировать бы. О! Идея. В России всерьез думали о покупке у Аргентины двух гарибальдийцев, но не срослось — бабки да откаты не поделили. Адмирал Рожественский заявил, что они не вписываются в концепцию русского флота. Видать, с ним не поделились. А что, если официально для всех и в Морском штабе, и для самих экипажей, они из Владика на пароходе отбудут принимать аргентинские крейсера, скажем, на Гавайи? А из Владика ты их к нам доставишь, в Петропавловск. Как, Василий, прокатит?

— Да, но только если никто, кроме Николая и Вадика, в Питере об истинном назначении экипажей знать не будет. Скажем, будет у Вадика пакет с личным рескриптом императора о том, что Вадик имеет право изменить место назначения для экипажей. Так, сходу лучше ничего не придумаю… И еще, ведь Япония запросит у Аргентины, правда ли та продала крейсера России?

— Угу, а потом еще Англия ноту заявит, что, мол, нельзя воюющей стране продавать оружие. Но самое смешное, что Аргентина будет искренне отрицать, что продает их России. Пусть японская разведка и дипломаты помучаются, тяжело, знаешь ли, искать черного кота в темной комнате, особенно когда его там нет.